Харизма - Страница 80

Ты спросишь - а как я все эти носы, трубочки, желудки выращивал? Вот в том-то все и дело, что не знаю! Я-то приноровился, мысленно отдаю команды, чего и как, - и тело трансформируется. Как постановщик задач: вызвал программистов, задание поставил, а уж как они выполнят его - это их трудности. Тут, конечно, возникает резонный вопрос: кто же эти внутренние программисты там у меня? Вот этого я не знал тогда.

И вот, значит, набираюсь я бульоном по всей поверхности своего пятна, и оно, видно, начинает в толщину пухнуть. Мне бы прекратить бульон жрать, но вкусно же. Халява же. И я жру. И тут мне - хлоп! И водопровод прикрывают. В смысле - соломинки своей я уже не чувствую больше. Как ножом резанули.

Аккуратно выращиваю глаз - сбоку над ковром. Смотрю - матерь Божья… Зажрался. Задумался. Ковер оттопырился от стены заметно, и всем вокруг уже ясно, что под ним что-то лежит. Типа грелки с бульоном. А вот эта соломинка, которой я бульон тянул, - это такой шланг вымахал незаметно для меня! Толщиной… Если из приличных аналогий - толщиной в шланг пылесоса. И вот этот хобот через всю комнату тянется к окну и там болтается. Потому что какая-то сволочь окно это мерзкое захлопнула и алюминиевой рамой хобот мне перерубила. И вот эта сволочь стоит рядом - дежурный по этажу. Глаза - квадратные, на лице ужас крупными буквами написан. И судорожно рукой нашаривает кобуру. А рядом еще трое вояк, хорошо хоть Миняжева нет.

А у меня ощущение такое - как приболел немного, плоховато мне. Не потому что бульоном объелся, а потому что кусок тела мне отрубили. И я даже не знаю толком, что это был за кусок, может, спины кусок, а может, и мозжечок какой-нибудь. И чего я теперь, парализованным буду, когда в свой облик вернусь? Понимаю, что надо срочно делать ноги. Потому что кто мне вообще сказал, что я бессмертный? Сейчас изрешетят, прибьют - и все, оппаньки. Хорошее выражение, кстати, - делать ноги. Такой, как я, придумывал, наверно.

И вот только я собрался делать себе ноги, так эти трое словно по команде вынимают свои пушки и начинают палить в ковер. То есть прямо в меня. Грохот! Дым на всю комнатушку! И брызги бульона во все стороны!

Я в первую секунду просто оцепенел, не знал, чего делать. Потом тело само сработало - и в собаку меня, в собаку превратило. В ковре поначалу запутался, но ничего, выполз - и на них рыкнул. И хорошо так сразу - все - органы чувств на месте, хоть и собачьи. И видеть могу, и слышать. Вот только размерами я стал не с собаку, а скорее с медведя - из-за бульона масса увеличилась. И вот на них как рыкну! Они, конечно, назад подались и даже меня не выстрелили. И я тогда хлоп - и в дверь. Сбил коридоре двух автоматчиков, просто массой тела. Иш думаю, автоматчики уже сбежались, значит, серьезну подмогу вызвали. Как выбираться-то?

Подбегаю к лестнице - а там снизу толпа бежит, гремит железом. Не иначе гарнизон по тревоге подняли. Из так смекаю, что с автоматом я еще не сталкивался. Пар пулек мне уже привычна, но вот чтоб очередями из десятка стволов…

И бегу наверх. Наверху - решетка железная, ну точь-в-точь как в жилых дома на последнем этаже ставят, чтобы трудные подростки не лазили на крышу курить. Ну, с решеткой я церемониться не стал и просачиваться тоже не стал. Я уже как пару секунд назад понял, что я собака с медведя размером, так, видимо, у меня в мозгу засел образ, и тело подкорректировало форму. И когда я поднял лапы и увидел на них здоровенные медвежьи когти - то даже не удивился особенно.

Просто напрягся - да и порвал прутья железные ко всем чертям. Кинулся вперед - там железная дверь. Ну, я ее всей массой вышиб, кубарем выкатываюсь, бегу изо всех сил - потому что чую, сзади сейчас очередью полосанут!

И чувствую, что бежать трудно, когти застревают, прилипают. Смотрю - да это ж смола черная, гудрон, кажется, называется, по крыше толстым слоем. И по нему, конечно, с такой массой и с такими когтями бежать нелегко. Я бросаюсь вбок и заныриваю за постройку. Почему на всех крышах строят будки какие-то, надстройки? Но тут это мне очень на руку. На лапу, точнее. Потому что я за будку забегаю - и замираю. Только сердце бьется в груди, тяжело так ухает, мощно. И справа почему-то сердце. Но тут я уже разбираться не стал - пусть организм сам решает, чего и как. Прислушался - тишина. То ли автоматчики боятся на крышу соваться пока, то ли думают, что мне никуда не деться, а то ли готовят что-то.

Ну и куда мне деться в самом-то деле? Осторожно подхожу к краю крыши и смотрю вниз. Ну, вот она, сторона моя та самая, куда окошко выходило. И вот он мой хобот - далеко внизу болтается, кстати. Зацепился за провода.

И вот тут - внимание! Стоило мне на него посмотреть, как почувствовал я родство с ним необъяснимое. Ну, конечно, объяснимое, потому что мой же кусок тушки. Но необъяснимо как почувствовал. И хобот тоже почувствовал, задергался - и вверх пополз. Тянется, как щупальце, утоньшается, но лезет. Смотрится очень противно, как червяк здоровенный. Желтого цвета - от бульона, наверно. Но родство с ним чувствую, зову его мысленно. Свесился, лапу протягиваю, тянусь навстречу. Он моей лапы коснулся и - раз! - втянулся в нее. Быстро так смотался снизу, как канат, - и ко мне. Все. По груди, по животу прошуршало внутри, повернулось что-то, иголочками изнутри кольнуло, как бывает, когда ногу отсидишь, - и чувствую, что выздоровел. Все в порядке, весь в сборе. И мысли сразу яснее побежали. И первая мысль - назад от края!

Я дергаюсь назад - и меня окатывает бетонной крошкой, свистом бьет по ушам. Понимаю, что это в меня стреляли снизу. И чувствую - гудрон вибрирует мелко подо мной. Это в ботинках такое не прочувствуешь, а голыми лапами - замечательно ощущается. Бегут. Короткими перебежками в сапогах по крыше - бегут в мою сторону. Тра-та-та - топот с одной стороны. И тра-та-та - дробный топот с другой. Со всех сторон обходят.